Сурен Оганесян и трое его рабочих прибыли к истокам реки Мархи в самом конце марта. Ребята поставили
Сурен был родом из Сочи. Он закончил Новосибирский институт инженеров геодезии и картографии и здесь начинал свой третий полевой сезон. Работу в поле он любил, работал хорошо, но никак не мог привыкнуть к холоду и комарам. Он испытывал невыразимые муки, когда в холодное время года нужно было вылезти из теплого спального мешка и растопить печку в остывшей за ночь палатке. Он вздыхал и ворочался в мешке до последней возможности и, бывало кто-нибудь из его бригады, сжалившись над ним, растапливал печку за него. Комары доводили его до исступления.
- Эти маленькие птички выпьют из меня всю кровь, - жаловался Сурен, изводя литры диметилфталата. Накомарника он не снимал даже в палатке.
Рабочий Зотин был парнишка лет 18. Это был его первый полевой сезон. Ко всему окружающему он относился романтически восторженно. Ему нравилась жизнь в палатке, незамысловатые харчи, всполохи полярного сияния темными ночами. Делать он ничего не умел, и старшие товарищи взяли над ним шефство, помогая осилить хитрую науку рубки просек.
Овсянников был рабочий с большим стажем. В отличие от Зотина, он умел делать все. К Зотину он проникся отеческой любовью и во всем опекал его. Недостатком Овсянникова была его страсть к алкоголю. Временами он убегал в поселок и отсутствовал в отряде
Третий рабочий был больше известен под кличкой «Интеллигент». Кличку эту он получил за любовь к чтению. К водке он относился равнодушно, и когда его приглашали съездить в поселок, он часто говорил:
- Нет, я лучше почитаю, поразмышляю, посочиняю.
Что именно он сочинял я не знаю, но раза два видел, как он что-то пишет в полевой записной книжке которую он выпросил у Серена. Было известно, что от него ушла жена и он выплачивает алименты на двух дочерей.
Оператор Данилов только что закончил Ленинградский университет и начинал свой первый полевой сезон в экспедиции. Он носил короткую бородку и усы - такими часто изображают в нашем кино меньшевиков и мушкетеров. Вначале работа у Данилова не очень клеилась, но он был парень упрямый и быстро освоился.
Геофизик Киреев был оператором с большим стажем. Свою работу он знал до мелочей и потому был назначен старшим по участку. Недавно он заочно окончил техникум и теперь иногда подумывал об институте.
К Данилову он сразу почувствовал антипатию. Возможно это было связано с тем, что Данилов превосходил его по уровню знаний. Так или иначе, Киреев посылал Данилова работать самые удаленные части участка.
Быстро летело время. Почти треть площади была закончена. Но каких-либо интересных аномалий не было выявлено. Главный геолог геологической партии Станюкович ежедневно выходил со мной на связь по рации, и интересовался ходом наших работ. Его интерес был понятен: в плане геологической партии было бурение скважин на геофизических аномалиях, а аномалий все еще не было. Наконец терпение Станюковича лопнуло. Он подал радиограмму в Нюрбу руководству экспедиции:
«Прошу обязать начальника геофизической партии Сергеева передать нам
Скоро из Нюрбы пришла радиограмма, которая обязывала меня передать аномалии. Буровые станки, конечно, не должны простаивать, и я снова отправился на участок. На горизонте маячил очередной выговор за неисполнение распоряжений руководства.
На участке я внимательно просмотрел карты, которые строили операторы в поле. У Киреева - по-прежнему ничего интересного. А вот у Данилова на юго-востоке площади наметились две довольно четкие аномалии.
Договорились с Даниловым: он бежит на участок и ставит на аномалиях столбы, а я бегу к Станюковичу и оформляю акт передачи аномалий. Станюкович, конечно, обрадовался - он считал что аномалии появились благодаря его радиограмме.
На аномалии немедленно были отправлены буровые станки. К нашей радости на одной из аномалий через несколько дней был вскрыт кимберлит. Данилов ходил гордый и довольный. На правах первооткрывателя он назвал трубку в честь дочери - Кира. А Киреев злился и кусал локти: ведь он сам послал Данилова на тот кусок площади, а мог бы сам открыть трубку. Был горд и Зотин - ведь на той части площади работал и он.
- А трудно стать геофизиком? - спросил он Киреева.
- В жизни ничего нет легкого, - философски заметил Киреев, - Если ты наметил какую-то цель, то иди к ней и не сворачивай. Когда дойдешь, станет ясно: трудно было или не очень.
Скоро после этого Зотин заболел. С тяжелой простудой и высокой температурой его отвезли в поселковую больницу. Овсянников поехал с ним и ни на минуту не оставлял его, ставил градусник, менял компрессы, ухаживал за ним. Несколько дней Зотин ничего не ел, метался в бреду. Потом дело пошло на поправку, но Овсянников до конца не оставлял своего подопечного.
А в это время отряд навестила представитель экспедиции Агнесса Петровна. Но тут думаю немного остановимся на предыстории этого визита.
Это было время, когда в стране увлекались новой модой - научной организацией труда (НОТ). В воздухе витали идеи американского экономиста Леонтьева и советского - Канторовича. Популяризовались теории сетевого планирования, линейного программирования и массового обслуживания. Не осталась в стороне и экспедиция. Начали с того, что отдел труда и зарплаты (ОТиЗ) был переименован в отдел организации труда и зарплаты (ООТиЗ). И это, конечно, было существенным нововведением. Работникам этого отдела было предписано прочитать минувшей зимой курс лекций по НОТ. Но теория теорией, а что-то нужно было делать на практике, и работники ООТиЗа начали с того, чтобы ближе познакомиться с существующей организацией труда в партиях и отрядах.
Так Агнесса Петровна появилась в наших краях. Конечно, ее больше интересовало положение дел в буровых бригадах, а к нам в партию она заехала по пути.
И вот однажды утром Агнесса Петровна и я подъехали к палатке, где базировался наш отряд. Было 10 часов, но обитатели палатки еще спали. Только Киреев, одетый в телогрейку и розовые китайские кальсоны, сидел на корточках перед печкой, разжигая ее.
- Почему вы все еще спите? - спросила Агнесса Петровна, - уже 10 часов, а вы в 9 должны быть на рабочих местах.
- Мы вчера поздно вернулись с участка, вот и отсыпаемся, - хмуро объяснил Киреев.
- Это ваше личное дело - поздно возвращаться. А начинать работу необходимо вовремя - в 9 часов.
- Агнесса Петровна, - сказал я, - В летнее время они вообще по ночам работают, а днем спят. Ночью светло, прохладнее и комаров меньше.
- Пожалуйста, - ответила Агнесса Петровна, - но это нужно документально оформлять. Иначе это - анархия.
От печки пошло приятное тепло и обитатели палатки зашевелились. Из спального мешка вылез небритый, обросший Сурен.
- А, Сурен! - узнала его Агнесса Петровна, - ну, как у вас дела?
- Очень нормально, - ответил Сурен, - В бригаде двое в больнице, а один работает за троих. Справляется.
- Как же он справляется? - поинтересовалась Агнесса Петровна, - он что, применяет новую технологию, или вы завышаете категорию?
Незаметно для Агнессы Петровны я показал Сурену кулак. Он действительно иногда грешил тем, что актировал рубку просек там, где и леса-то не было.
- Конечно, за троих он не работает, - включился я в разговор, - от силы полторы нормы делает, но работает часов по
- А как у вас с выполнением плана? - спросила Агнесса Петровна.
- План выполняем. Даже новую кимберлитовую трубку нашли, - похвастался я, радуясь, что скользкий вопрос миновал.
- Что нашли трубку - молодцы. Но если бы у вас в отряде была нормальная организация труда, то вы нашли бы не одну, а две трубки, - сказала Агнесса Петровна, - нужно добиваться максимума результатов при минимуме затрат. К этому призывают нас партия и правительство.
Сколько раз я убеждался в том, что нельзя без особой необходимости спорить с работниками управления, но опять не сдержался:
- Агнесса Петровна, нельзя добиться максимума результатов при минимуме затрат. Это доказано математиками. Можно получить максимальный результат при определенном, заданном уровне затрат. Иначе задача не решается.
- Как так не решается! - вспылила Агнесса Петровна, - или вы думаете, что у нас в правительстве дураки сидят?
- Агнесса Петровна, я так вовсе не думаю. И обратите внимание: это вы так сказали а не я.
Агнесса Петровна уехала, недовольная состоянием дел с научной организацией труда в нашем отряде.
Через пару дней появились Зотин с Овсянниковым, оба осунувшиеся, но счастливые. Овсянников сразу включился в работу, но Зотину не давал перенапрягаться. Странная метаморфоза произошла с Овсянниковым: после выздоровления Зотина он перестал пить. И теперь на предложение друзей-буровиков съездить в поселок он отвечал отказом.
Съемка на участке, была закончена до весенней распутицы, и отряд был переброшен на другую площадь. Кимберлитовых трубок мы больше на этом участке не нашли.
Я совсем немного рассказал о жизни обычного полевого геофизического отряда. В таких отрядах пересекаются жизненные пути людей, различных по характеру, мировоззрению, культуре. Совместное существование вызывает взаимное влияние людей друг на друга, причем не всегда благотворное. Однако те, с кем приходилось некоторое время делить, пространство и быт, остаются в памяти надолго, если не на всю жизнь. Судьбы наших персонажей сложились следующим образом.
Данилов так и не смог сработаться с Киреевым и перешел в другой отряд. А на следующий год он уволился из экспедиции и уехал к себе в Ленинград, где поступил работать на кафедру геофизики в университет и начал обучать студентов.
На Киреева знакомство с Даниловым определенно подействовало. Он уверился в том что высшее образование ему необходимо, поступил на заочное отделение института, и скоро его закончил.
Сурена перевели в другую партию, где он проработал года три. А потом он уехал в Смоленск, где ему предложили работу геодезиста на каком-то крупном строительстве.
Зотина осенью забрали в армию и след его затерялся.
Судьба Овсянникова сложилась трагично. После полевого сезона он перешел в геологическую партию на горные работы. Проработал около месяца и был убит в общежитии во время шумного застолья, в котором и участия то не принимал.
Интеллигент не стал задерживаться в экспедиции и махнул куда-то в золоторудные районы, не то на Усть-Неру, не то на Колыму. Он планировал еще побывать на Камчатке, а потом закончить странствия и бросить якорь где-нибудь в хорошем месте. Он, конечно, нашел себе хорошее место: ведь он объездил почти всю Россию.