Весна. Стремительно поднялся уровень воды в Вилюе. Геологи забили тревогу: паводок грозился смыть все наработанные пробы от шурфов, пройденных в русле реки. Их нужно было в самое кратчайшее время вывезти на возвышенные места. С просьбой о помощи людьми и транспортом ко мне обратился Иван Алексеевич Шерин. Помочь геологам могли только мы — и в тот же вечер собрались на экстренное совещание правления колхоза. Пришлось приостановить отъезд семерых каюров, которые собирались на оленях передвигаться к местам летних маршрутов партии: Петра и Василия Антоновых, Егора и Петра Павловых, Якова и Герасима Андреевых, а также Ивана Саввинова. Все они получили новое задание: заняться вывозкой проб. Кроме того, выявили среди местных жителей желающих участвовать в этой работе — тех, у кого были собственные олени. Ответственным назначили Н.Н. Спиридонова и поручили ему скомплектовать дополнительно двадцать саней. Он покладистым характером не отличался и не упустил возможности выразить свое недовольство:
— Опять помогать! Снова их работа на первом месте! За эти годы вон сколько камней перетаскивали и перевозили. А что толку! Геологи ничего не находят, никому ничего не говорят о своей работе, все держат в тайне, а мы им помогай! Я не понимаю, куда денутся эти камни, пусть себе лежат, кому они нужны? В конце концов это не олени, которые могут убежать или умереть...
Любимое состояние Спиридонова — поворчать. Но работник он исполнительный. И уже на следующий день только благодаря ему на вывозке пород вместо запланированных двадцати упряжек работало восемьдесят! И сам он трудился лучше всех.
На этот импровизированный субботник с участка, находящегося в десяти километрах от базы, на своем воле приехал Степан Саввинов. Но, к сожалению, вол только распугал оленей, и пришлось хозяину отправить его домой.
Значимость этого мероприятия можно было оценить хотя бы по тому факту, что в тот же день к нам на АН-2 прилетел зам. министра геологии (фамилию его я запамятовал). Срочно было созвано производственное совещание, куда был приглашен я. Пробы должны быть спасены, иначе виновные пойдут под суд — таково было решение совещания.
— Есть ли еще какой-нибудь резерв? Сможете выделить дополнительный транспорт? — обратился ко мне зам. министра.
— Резерва больше нет. Мы сделали все, что смогли. В шести геологических отрядах каюрами работают двадцать один человек, вчера мы приостановили выезд в тайгу семерых из них. Почти все взрослое население наслега принимает участие в вывозке проб. Так что мы делаем все возможное и порой невозможное, — ответил я искренне, не кривя душой. Потом, выдержав паузу, спросил:
— Разрешите мне в свою очередь задать вам вопрос? Дело в том, что наши колхозники — охотники и оленеводы — до прихода геологов пять-шесть лет работали в аэрогеодезической экспедиции. И вот там результаты были видны наглядно. Всем было ясно, для чего строятся триангуляционные пункты. Сейчас, работая в партии проводниками и грузчиками, они не понимают, каким может быть результат их работы, зачем и кому она нужна. Не очень-то жалуют мои земляки перевозку проб, считают, что это бесполезная работа — перетаскивать песок и камни с места на место. А когда мы спрашиваем, зачем это необходимо, ваши товарищи отвечают уклончиво: это, мол, государственная тайна.
Я сидел и думал, что в своем заключительном выступлении зам. министра ответит на мой вопрос. Но собрание закончилось, люди стали расходиться, а высокое начальство от объяснений уклонилось. Только когда в кабинете осталось несколько человек, зам. министра подошел ко мне и, пожимая руку на прощанье, произнес:
— Оказывается, вы тоже коммунист? Мы же солдаты партии и не имеем права разглашать государственную тайну. Но вы скажите своим землякам, что здесь будет развиваться крупная промышленность государственной важности.
Так я и на этот раз не получил вразумительного ответа на вопрос: что же ищут геологи? Даже мой знакомый геолог Юрий Александрович Кудрявый всегда уходил от прямого ответа, что меня оскорбляло. Однако, встречаясь с ним, я настойчиво выспрашивал:
— Как дела? Нашли что-нибудь? Мне кажется, вы напрасно стараетесь, все равно ничего не найдете.
Юрий Александрович мгновенно загорался:
— Зря вы так... Вот увидите, мы обязательно найдем то, что ищем!
Позже, когда было открыто коренное месторождение алмазов — трубка «Мир» — и построен город алмазодобытчиков Мирный, он приехал на место своей прежней работы с Н.Ф. Федуловым и В.Н. Щукиным и, помня мою настырность, обняв меня при встрече, не преминул заметить:
— Помнишь наш разговор? Все-таки я оказался прав! Все получилось так, как мы планировали. И нашли то, что искали.
Комментариев нет:
Отправить комментарий