Летом 1950 года в Садынский наслег прибыл Ю.И. Хабардин, чтобы подготовить базу для
Чтобы не терять времени даром, геологоразведчики параллельно со строительством проводили поисковые работы. За лето ими было опробовано несколько участков, промыто сотни кубометров песков, но результаты были отрицательными. Решили брать пробы со дна Вилюя. Но пока утрясали этот вопрос, река покрылась льдом. Опытные проходчики геолого-разведочных выработок предложили шурфы проходить по проморозку. Технология своеобразна и соблюдается с ювелирной точностью: долбится лед по размерам шурфа, при этом следует как можно больше углубиться в него, ни в коем случае нельзя пробивать оставленную корочку льда. Чем опытнее проходчик, тем тоньше остается пленка льда. После того как лед выдалбливается, шурф оставляют на несколько дней, лед вновь промерзает, вновь его долбят, и так до самого дна. Потом брали пробу грунта. На берегу, наоборот, шурфы проходили не на проморозку, а на пожог. Подвозились дрова, раскладывался костер и ежедневно убирался оттаявший грунт — выработка углублялась.
Наработанные пробы грунта складывали у выработки в одну кучу — и она тут же смерзалась. И чтобы затем вывезти их на рудный двор приходилось выполнять тяжелый труд по их раскайловке и разбивке ломом. На одном участке в Улуу-Того старик Константин Бухрин проходил шурф. Он, как и все проходчики, складывал мокрую породу в кучу, она смерзалась, потом ее разбивали, грузили и на оленях и лошадях увозили на место складирования.
К шурфовщикам приехал зам. председателя колхоза Иван Яковлевич Саввинов. Понаблюдал он, как проходятся выработки, и предложил такой оригинальный способ складирования наработанных проб, что горняки буквально ухватились за него. А подсказал этот умудренный опытом человек вот что: породу и выработки не сваливать в общую кучу, а раскладывать в отдельные, легко транспортируемые одним человеком брикеты наподобие тех «балбахов», в которые якуты укладывают навоз. И этот метод нашел применение по всей экспедиции.
Летом приступили к промывке наработанного за зиму грунта — результат нулевой... Но однажды Мария Никифорова, просматривая складированные пробы, обнаружила прозрачный кристаллик. А потом опять «пустота»... Юрий Иванович Хабардин решил сам контролировать промывку грунта, тут и была выявлена ошибка... Окончательной доводкой проб занимался опытный промывальщик Скорбилин Борис Алексеевич, до этого многие годы проработавший на разведке и поисках золота. Промыв на своем лотке тысячи кубометров песков, он улавливал мелкие частички золота, а на алмазах чуть было не опрофанился. Золото тяжелее пустой породы, и оно остается на дне лотка, алмаз же нетяжелый и его Скорбилин смывал вместе с породой... Ошибка была обнаружена, методика промывки отработана, и результаты не заставили себя ждать: стали попадаться ценные кристаллики.
На втором году работы поменялось руководство
Появление в районе такой большой партии не могло не изменить жизнь нашего наслега: были объединены два мелких колхоза, люди осваивали новые для себя профессии, появились иные стимулы в жизни, она стала более интересной, насыщенной событиями... В это время распространялось и набирало силу движение
Затруднения геологов с транспортом практически были устранены, и олени стали приносить нашим колхозникам ощутимые доходы. Если передовые колхозы района платили за один трудодень два рубля, то мы — шестнадцать. Это были немалые деньги, и мы многих удивляли своими заработками. Как-то в районном центре, во время годового отчета, председатель колхоза имени Молотова из Эльгяя Афанасий Николаевич Попов полушутя-полусерьезно спрашивал меня:
— Может ты обнаружил спрятанное золото бандита Павлова? Иначе чем объяснить, что на трудодень ты выдал так много? Или клад нашел? Мы вот стараемся, в поте лица трудимся, а на трудодень даже по рублю наскрести трудно.
Я ему тут же выпалил в ответ:
— Ты же умный, толковый мужик! И чего привязался к коровьим хвостам? Учти, ваши коровы стоят и жуют ваши деньги. Лучше займитесь оленеводством. Олени — дети природы! Они от тебя ничего не требуют, они «ходят» деньгами, и задача состоит в том, чтобы своевременно подставлять им мешок!
Разволновался мой собеседник и буркнул:
— Чего это ты меня подкалываешь? Давай лучше поспорим, кто быстрей доедет до Эльгяя. Награда — тысяча рублей.
Я знал, что у него был прекрасный конь — иноходец томской породы — высокий, красивый. А у меня — олени.
— Разве можно соревноваться на такое короткое расстояние — всего пятьдесят километров, — подзадоривал я его. — Давай лучше двинемся до Садына. Туда многие сотни километров! Кто первым доберется, получит награду в десять тысяч.
Олени в те годы действительно позволили нашим колхозникам крепко встать на ноги. И мы сумели первыми это оценить и помочь и геологам, и своим колхозникам... А поиски алмазов продолжались. В устье ручья Данилки все чаще и чаще стали встречаться сверкающие кристаллы. Возникла необходимость в строительстве обогатительной фабрики, чтобы работы вести круглогодично. Бок о бок с русскими работали якуты — Николай Иванов, Лорд Миронов, Егор Саввинов, совместными усилиями фабрика вскоре была выстроена; Из Туой-Хаи геологам сплавили пустующее строение — бывшее здание райсовета. В этой операции вместе с русскими друзьями принимали активное участие три Егора — якуты Гуринов, Саввинов и Пахомов.
Неподалеку от Улуу-Того расположился поисковый отряд, который возглавлял И.А. Шерин. Мне хочется подробнее рассказать об этом отзывчивом, добром человеке. Он видел, что нам живется нелегко: семья была большой — престарелая мать, я с женой, пятеро маленьких ребятишек и еще два брата жены, которым мы помогали учиться. Жили бедновато, но дружно и во всем помогали друг другу. Иван Алексеевич с женой Екатериной Федоровной очень хотели нам помочь, постоянно угощали наших малышей разными сладостями, просили подольше погостить у них. Как-то Шерин попросил у меня оленя — ведущего, чтобы добраться до одного из отдаленных участков. Обычно якуты своих ведущих оленей никому не доверяют, но этому хорошему человеку я не мог отказать. Вернувшись, Иван Алексеевич зашел ко мне, вытащил из полевой сумки какой-то документ.
— Я не хочу и не имею право больше бесплатно эксплуатировать двух оленей с упряжкой и поэтому привез договор на их аренду сроком на шесть месяцев из расчета пять рублей в день. Общая сумма 906 рублей. Распишитесь вот здесь.
Кровь бросилась мне в лицо — ведь я же бескорыстно, по-дружески ему помог, разве можно за это платить деньги! Да еще такие большие!
Видя мою реакцию, Иван Алексеевич очень смутился:
— Простите меня, ради Бога! Это моя Екатерина Федоровна во всем виновата. Очень она хотела помочь вашей семье... Простите вы нас. Да ведь все законно, и я никак не хотел вас обидеть...
Вот такие прекрасные люди составляли основной костяк геолого-разведочных отрядов и партий. Но, к сожалению, среди геологов были и плохие люди, с темным прошлым, хулиганы и дебоширы. О них тоже придется сказать несколько слов, чтобы не создавалось впечатления, что в нашей совместной работе все было ровно да гладко...
В поисковых и разведочных отрядах и партиях стали создавать политчасти. Их, как правило, возглавляли заместители начальников. Помнится мне, что в
— Опомнитесь, вы же люди! Ребенка и жену не троньте!
Черняев открыл дверь и выпустил из дома жену и четырехлетнего сынишку, наспех одетых. Вглядевшись в хулиганов, он узнал своего бухгалтера и заметил, что один из парней обливает угол дома бензином... На уговоры не было времени — выстрел в ногу поджигателя протрезвил воинственно настроенных бузотеров. Организатором этого бесчинства был некто Самохвалов, отсидевший в тюрьмах большой срок...
Были и другие отрицательные явления, но о них не хочется распространяться, так как это было несерьезно на фоне общего энтузиазма первооткрывателей, перворазведчиков якутских алмазов. Расскажу лишь об одном явлении, которое мешало нормально жить и работать. Среди работников партии были очень распространены браговарение и игра в карты. Однажды я ездил в Ахтаранду и когда вернулся, лесник Антон Амбросьев доложил мне, что ребята, которые должны были уехать в партию, сидят в палатке и играют в карты. Время было весеннее, до начала половодья оставались считанные — даже не дни — часы, а эти горе-работники не торопились... Очень я тогда рассердился. Привязав оленей, вместе с Антоном отправился к палатке. Вошел туда и увидел, как на подстилке из сосновых веток восседает Николай Андреев. Он был назначен старшим проводником у каюров. Вокруг него полулежали игроки. Он уточнял ставки. В азарте игры они не заметили, как мы вошли. Я подошел и придавил руку Николая с картами. Тот резко дернулся, хотел вырвать колоду с картами, но, когда увидел меня, так опешил, что, не произнеся ни слова, быстро нырнул под палатку и выскочил на улицу. Игроки за ним, а я им вдогонку выпалил:
— Карты оставьте, горе-работники!
Собрав тринадцать колод карт и восемьдесят рублей, я составил протокол. И проследил, чтоб все вовремя уехали... Потом эти ребята, повзрослев, добросовестно работали и на трубке «Мир», и на строительстве Вилюйской ГЭС. Сейчас они заслуженные ветераны, почтенные дедушки. Встречаясь с ними, я вспоминаю этот случай с картами, и они удивленно выспрашивают у меня:
— И как это тебе тогда удалось с нами справиться? Ведь двадцать человек отдали свои колоды карт, и, как зайцы, выскочили из палатки... И чем это ты сумел нас тогда напугать?
Воспитательная работа в коллективе стала весомой после создания партийной организации. Первым секретарем был назначен Николай Алексеевич Давыдов, первым комсомольским вожаком в Сунтарском райкоме стал Владимир Гаврилович Павлов, впоследствии секретарь обкома. Начались перемещения в руководстве партии: П. И. Черняева перевели в Геологическое управление — в Иркутск, начальником партии назначили сибиряка Семена Максимовича Журавлева, позже он стал директором совхоза «Эльгяйский», за свои высокие производственные показатели впервые, среди первых руководителей совхозов, был награжден орденом Ленина.
Ознакомившись с делами в партии, Семен Максимович обнаружил, что по каким-то причинам из поля зрения геологов выпал район Малой Ботуобии. Им было принято решение направить туда, на ручей Хаханнаах, своего сына Виктора с двумя помощниками. Каюром у них был Матвей Афанасьев. Ребята хорошо потрудились, но после годового отчета из штаба экспедиции пришла депеша, которая запрещала работы, не включенные в план, и если новый начальник партии решал проводить внеплановые работы, то все расходы должны быть отнесены на его счет. Так работы на Хаханнаахе были приостановлены. Но чтобы все сделанное на этом ручье не оказалось бесплодным, туда вновь был направлен каюр Матвей, которому было дано задание вывезти все наработанные пробы на высокий берег и тщательно их складировать.
Журавлев обладал общительным характером, огромной работоспособностью, уважительным отношением к людям. Он сумел навести порядок в своем хозяйстве и специально выехал в Улуу- Того, встретился с руководителями наслега, много беседовал с местными жителями и говорил, что сюда они, геологи, приехали надолго, и не исключено, что здесь начнет развиваться горное производство, будут построены фабрики и что всем нужно настроиться на многолетнее добрососедское сотрудничество.
Комментариев нет:
Отправить комментарий