Однажды мы зимой проводили геофизические работы методом электроразведки возле небольшого озера Сиелях. Стоял сильнейший мороз. Минус сорок два градуса днем, а ночью и того больше. Размещались на ночлег в армейской большой шатровой палатке на широких дощатых нарах. Еще стояла палатка-столовая. Спали в теплых, из верблюжьей шерсти, спальных мешках. Но все равно было бы холодно, если бы не рабочий Михалыч. Он пребывал уже в возрасте и патологически мерз. Поэтому всю ночь сидел у железной печки и усиленно ее «кочегарил». Но под утро все-таки засыпал, и лютый холод пробирался в палатку. Если у кого волосы были длинные, то они примерзали к спальному мешку и приходилось, проснувшись, их отдирать. Выскочив из мешка, следовало быстро одеться, но, пока согреешься, зубами поклацаешь. Потом шли в «столовую». Повар Андреич встречал с широкой доброй улыбкой и большой горкой свежеиспеченных оладий, так называемых «ландориков». С горячим чаем и сливовым повидлом, а мы называли эту густую темную массу «колесная мазь», ландорики уплетались «за милую душу». Потом ехали на работу - профильную съемку. К этому времени уже рассветало. Работали до темноты. Дни стояли совсем короткие, и надо было работать очень интенсивно. Несмотря на холод, не раз и не два приходилось взмокнуть от пота, растаскивая двухсотметровые тяжелые провода по заснеженной тайге.
В отряде жила собака. Белая, маленькая, очень лохматая болонка. Глаз ее из-под длинной «челки» не было видно совсем. Откуда она взялась, и кто ее привел в отряд, никто не знал. Эта собака имела неприятную внешность. Кличка у нее была Зубатка. Нижняя челюсть у нее сильно выдвигалась вперед, сантиметра на три, с торчащими снизу вверх зубами. Внешность совершенно уродливая. И характер тоже прескверный. Некоторое время Зубатка проводила в палатке-столовой, где сердобольный Андреич ее хорошо кормил, отчего она стала вести себя совершенно развязно, почувствовав себя на своеобразном курорте. Когда отряд уезжал на работу, она, сытая, шла в жилую палатку, там забиралась в еще теплый чей-нибудь спальник и спала с комфортом. Сначала этого не замечали, но однажды Анатолий, наш оператор - аппаратурщик, «застукал» ее на месте преступления, когда она не удосужилась вовремя убраться, - так ей было уютно. Хорошенько шлепнув ее для острастки, Анатолий громко выказал ей свое неудовольствие. Зубатка затаила на него зло. Когда в очередной раз отряд уехал на работу, она снова расположилась именно в спальнике Анатолия. А когда отряд вернулся, собака сделала огромную лужу на спальном мешке. Анатолий выказал ей свое неудовольствие уже сильным пинком ногой. Зубатка с визгом отлетела и затаила еще большее зло. На следующий день Анатолий, вернувшись с работы, увидел в своем спальном мешке огромную кучу, которая получилась из маленькой собаки. Это переполнило чашу терпения, и Анатолий побежал за ружьем в машину. Зубатка быстро сообразила, чем ей это грозит и... исчезла в зимней тайге. В этот раз ее больше никто не видел. Так и уехали мы по завершении работ без нее.
На следующий год, ближе к весне, я с начальником партии приехали на то же место «столбить» аномалии - делать затески на деревьях и ставить надписи на них, обозначая эпицентры аномальных зон. Каково же было наше удивление, когда неподалеку увидели Зубатку. Сначала подумали, что это заяц. Как эта, в сущности, комнатная собака, в глухой тайге смогла благополучно пережить две лютые зимы, чем она питалась и почему не замерзла, для нас это осталось загадкой. Зубатка не подошла к нам, видимо одичала. Мы так и уехали в недоумении. Может, она еще долго жила там, это неизвестно - мы на этот участок больше не возвращались.
Комментариев нет:
Отправить комментарий