Перед самым началом полевого сезона в геофизической партии образовалась вакансия. Пожилой топограф Яровой вышел на пенсию и уехал, хотя собирался поработать ещё год. В экспедиции скоро нашли замену. Первым в партии об этом узнал техник Сапега. Он сразу же сообщил новость сотрудникам.
- Мужики, - сказал Сапега, - К нам назначена девица-топограф. Работала с геологами на Муне и теперь летит сюда. Так что отныне и поматериться нельзя будет.
- Да уж, - сказал начальник отряда Сергей Бугров, - Женщина в партии - это всё равно, что баба на корабле. Жди неприятностей.
Сапега и Бугров были людьми неженатыми. Сапега, правда, стал таковым после развода, чем и объясняется его негативное отношение к женщинам. Бугров ещё не знал прелестей семейной жизни и был холостяком по убеждениям.
Через несколько дней начальник партии Ефимов появился на работе в сопровождении молодой девушки.
- Прошу любить и жаловать, - объявил он, - Наш новый топограф Ася Тараканова.
- Вот уж чего-чего, а тараканов у нас в партии хватает, - проворчал Сапега, - Как откроешь ящик стола, они так и выпрыгивают как кузнечики.
- А ты не бросай в свой стол объедки, тогда и тараканов не будет, - ответил Ефимов, - Сергей, покажи Асе проект работ, объясни, что нужно будет делать.
Бугров посмотрел на девушку. Чуть выше среднего роста, худощавая. Волосы тёмные, короткая стрижка. Непослушная прядь падает на лоб и девушка то и дело поправляет её. Смотрит немного исподлобья. Так, ничего особенного.
- Вы случайно не родственница знаменитой княжне Таракановой? - спросил Бугров.
- Думаю, что нет, - слегка улыбнулась Ася, - Княжна Елизавета Тараканова умерла довольно рано и как будто не оставила потомков. Но ведь время было смутное, XVIII век, и историки до сих пор многого не знают.
В целом, несмотря на колючие замечания женоненавистника Сапеги, в партии приняли Асю благожелательно, а к тому, что в Москве у неё остались четырёхлетний сын и мама, все отнеслись с сочувствием и пониманием.
В начале апреля отряд Сергея Бугрова выехал на полевые работы. Встали лагерем на берегу небольшой таёжной речки. Основательно поставили три палатки. В большой, десятиместной, жили четверо рабочих. Бугров и Сапега поселились вместе, а немного поодаль стояла палатка Аси Таракановой.
Двое рабочих, братья Николай и Василий, были местные из Нюрбы. Они были прирождёнными таёжниками, прекрасно ориентировались на местности и хорошо справлялись с работой.
Саша Гольдберг был типичный городской интеллигент из Ленинграда. Однако он страстно хотел стать геологом и сделал попытку поступить в Горный институт, но не прошёл по конкурсу. Он решил поработать сезон в экспедиции, а потом снова поступать. Полевая обстановка давалась ему нелегко, навыка и силёнок было маловато, но парень старался и стойко переносил все трудности.
Четвёртым рабочим был здоровенный амбал Павел Тропин из Тюмени. В экспедицию он поехал с целью попасть на высокооплачиваемые горные работы, но опоздал: набор временно был прекращён до зимы, и он решил перекантоваться летом на сезонных работах. В жизни он руководствовался правилом: сила есть - ума не надо. Работу по рубке просек он выполнял в большом объёме, но не всегда качественно, за что ему попадало от Аси.
- Какая у тебя мускулатура! - как-то заметил с завистью Саша Гольдберг.
- Да уж не то, что у тебя, - хвастливо ответил Пашка, - Хорошего должно быть много.
- Ты что, такой хороший? - спросил Сапега, присутствовавший при этом разговоре.
- А то! Или ты не веришь? - настороженно проговорил Тропин.
- Да нет, верю, - ответил Сапега, - Только в крупном человеке и дерьма побольше.
С первых дней работы Тропин объявил себя старшим среди рабочих. Он постоянно старался быть на виду у Аси, показывая своим поведением, что он болеет не только за заработки рабочих, но и за всю работу в целом. Однажды он пришёл к Асе и потребовал, чтобы ему доплачивали к заработку, как старшему рабочему в бригаде.
- Какой ещё старший рабочий? - удивилась Ася, - Вы все для меня одинаковые.
- Как так одинаковые? - возмутился Пашка, - Я же лучше работаю, чем этот ваш Гольдер.
- Правильно. Выработка у тебя больше, поэтому ты получаешь по наряду больше, чем Гольдберг. А ты хочешь, чтобы я снимала часть заработка бригады и отдавала тебе? Этого не будет.
Увидя, что увеличить свой заработок не удаётся, Тропин ограничил своё старшинство тем, что распоряжался в палатке. Он приказывал одному заготовлять дрова, другому колоть на речке лёд для воды, третьему варить обед. Ребята сначала не возражали, поскольку все эти дела были в их общих интересах. Но со временем приказы Пашки стали их раздражать.
Однажды после работы Тропин лежал на нарах и смотрел в потолок. Это было его любимым видом отдыха. Саша Гольдберг читал книгу, Николай с Васей вели небольшую беседу.
- Слушай, Гольдер, принеси-ка мне кружку чая, - распорядился вдруг Тропин.
- Шёл бы ты, сам знаешь куда, - ответил Саша, - Хочешь чаю, пойди сам и налей.
- Вон ты какой! А ведь ты должен выполнять, раз тебе люди говорят.
Тропин встал с лежанки и прибавил несколько слов, напрямую затрагивающих национальное достоинство Гольдберга.
Саша встал, снял очки, подошёл к Тропину и закатил ему пощёчину. Пощёчина получилась звонкой и полновесной. Уже начинала сказываться физическая закалка, получаемая Сашей на рубке профилей.
Тропин опешил. Такой наглости Гольдберга он не ожидал. Но, быстро оправившись, он кинулся на Сашу с криком:
- Ах ты, подлюка! Я же тебя одним пальцем раздавлю как клопа!
Неожиданно на его пути возникли братья Николай и Василий. Вид у парней был решительный.
- Ты, Тропин, однако плохой человек, - сказал Вася, - Сапега правильно сказал, что дерьма в тебе шибко много. Ты Гольдера не тронь, а не то мы тебя тоже по харе бить будем. Или порежем.
С последними словами Вася выразительно коснулся рукоятки охотничьего ножа, который постоянно висел у него на поясе.
Пашка отступил. С каждым из ребят в отдельности он справился бы без труда, но теперь перед ним возникла некая консолидированная сила, которая была ему не по зубам. Для порядка он прохрипел:
- Ну, погодите! Мы ещё поговорим, - и вернулся к своей лежанке.
С этого дня Тропин заметно умерил свои амбиции и избегал давать распоряжения в палатке.
Ася Тараканова почти всё время проводила на участке. Она задавала новые профиля, следила за качеством работы, определяла выполненные объёмы. Её фигурку в чёрном лыжном костюме и красной вязаной шапочке можно было увидеть в любой части площади работ. Работала она хорошо, но... Сергей Бугров никогда её не хвалил. Напротив, он постоянно выискивал разные недочёты в её работе.
- Твои деятели оставляют слишком высокие пеньки при рубке просек, - говорил он, - Снег скоро сойдёт и по этим профилям не пройдёшь. А не дай Бог кто-нибудь из лесхоза нагрянет, оштрафует и прикажет срубить все пеньки.
Днём снег под яркими солнечными лучами слегка подтаивал, но за ночь снова подмерзал. Образовывалась плотная корка наста, которая выдерживала вес человека. Но наст, подобно наждачной бумаге, стачивал деревянные лыжи и они быстро ломались.
Зима не сдавала своих позиций. Подул северный ветер, небо заволокло тучами и повалил обильный, густой снег. Снегопад продолжался два дня и когда на третий день Бугров с прибором отправился на работу, то увидел, что все пикеты на профилях занесены снегом. Рассерженный, он отправился к Асе.
- Что же ты натворила, княжна Тараканова, - сказал он, - Все твои пикеты под снегом. Работать нельзя. Теперь иди, откапывай пикеты или заново промеряй профиля.
Ася ничего не ответила, надела лыжи и отправилась на участок. До позднего вечера она ходила по профилям и откапывала занесённые снегом пикеты, но обойти всё не успела. В лагерь вернулась, едва держась на ногах от усталости. А назавтра выглянуло солнце, снег начал подтаивать, оседать, и все пикеты сами показались из-под снега. Сергею стало совестно, что он накричал на девушку и заставил делать её ненужную работу.
- Извини, Аська, - сказал он, - Зря я тебя послал на профиля. Пикеты-то сами вытаяли из-под снега.
- Ничего, Серёжа, - ответила Ася, - Это мне наука. Буду теперь пикеты вдвое длиннее делать.
Присутствие в лагере женщины благотворно сказывалось на Бугрове и Сапеге. Зайдя однажды в палатку к Асе, Сергей обратил внимание на чистоту и уют внутри. Койка была аккуратно застелена покрывалом. На столике около зеркала - расчёска и немудрёная косметика.
- У тебя не палатка, а прямо городская квартира, - сказал Сергей.
- Кто мешает вам сделать у себя городскую квартиру? - усмехнулась Ася, - Человек в любых обстоятельствах должен следить за собой. Иначе он быстро скатится до уровня животного.
Вернувшись к себе, Бугров критически осмотрел интерьер и остался недоволен. Всюду беспорядок. Скомканный спальный мешок на нарах. На столе чего только не валяется. Кругом окурки и мусор.
- Ну и бардак у нас, - сердито произнёс Сергей, - Всё, хватит. Отныне начинаем следить за гигиеной жилища и личным культурным обликом. Грязную посуду не оставлять, объедки с окурками не разбрасывать, на пол не харкать.
Сапега с изумлением смотрел на товарища.
- Ты, часом, не заболел? - спросил он.
- Я-то нет, а вот почему у тебя морда небритая? Человек в любых условиях должен следить за собой, иначе он быстро скатится до уровня животного. Или ты уже скатился?
Ребята начали регулярно бриться и следить за собой. Сапега раньше имел обыкновение носить одну и ту же рубашку, не меняя её и не стирая. В конце сезона он торжественно сжигал её в печке. Теперь друзья иногда устраивали стирку и чинили порванную одежду.
Весна, между тем, брала своё. В тайге зашумели ранее невидимые ручьи. Снег уже не выдерживал тяжести человека, внизу под снегом была вода. Наступило время весенней распутицы. Работать на профилях в такие дни нельзя, но в экспедиции было не принято актировать это время как простой. Полагалось наверстать упущенное время в более благоприятные дни за счёт повышения производительности труда. У Бугрова, Сапеги и Аси дел, правда, хватало и в дни распутицы. Они обрабатывали свои данные, готовили сводки, составляли наряды. У рабочих свободного времени было больше. Выполнив работы по хозяйству, они вели разговоры, или читали. Саша Гольдберг часто пересказывал произведения Д.Лондона, Ф.Брет-Гарта и А.Грина.
- Ерунда всё это, - как-то заявил Пашка Тропин, - Никогда не поверю, чтобы взрослый мужик спустил своё золото в прорубь.
- Ты пойми, - терпеливо объяснял Саша, - Человек встретил в тайге свою бывшую жену и мужика, который увёл её от него. Он захотел их наказать и потребовал с мужика выкуп за жену. Пока мужчины торговались, женщина сидела как оплёванная: ведь её продавали за какое-то количество золота. Получив выкуп, человек отправился дальше. Он был доволен: унизил жену и нагрел мужика на золото. Вот только совестно ему было, что продал он жену. Поэтому он и спустил золото в прорубь. Теперь совесть его была чиста.
- Я бы так не сделал, - объявил Тропин, - Я бы золото оставил себе, а жену с хахалем спустил в прорубь.
Настало лето. Зазеленел лес, зазвенели комариные стаи, появились неяркие северные цветы. Ася несколько раз обнаруживала на пороге своей палатки небольшие букетики цветов. Кто же их приносил? В глубине души Ася хотела бы, чтобы это был Бугров, но он был грубоват и лишён сентиментальности. Женоненавистник Сапега тоже отпадал. Оставалась только одна возможная кандидатура - Саша Гольдберг. Да, это действительно был Саша, который тайно и безнадёжно влюбился в свою начальницу. Ася была тронута отношением славного паренька, однако сказала ему при встрече:
- Спасибо тебе, Саша, за цветы, но больше так не делай. Увидят, пойдут всякие разговоры, а я этого не хочу.
Однажды вечером Бугров и Сапега услышали шум, доносящийся из аськиной палатки. Ребята выбежали наружу и увидели странную картину. Из палатки спиной вперёд вылетал Пашка. Описав короткую дугу, он растянулся на земле. На пороге появилась Ася с ведром воды, которую она выплеснула на Тропина со словами:
- Ну-ка, охладись!
Услышав шум, из рабочей палатки уже бежал Гольдберг, намереваясь защитить свою даму сердца. Сергей сообразил, что сейчас будет потасовка и решил принять удар на себя. Он подскочил к Тропину, ухватил его за рубаху и угрожающе прошипел:
- Если ты, гадюка, будешь приставать к Аське, я тебя, гнида, устряпаю.
Пашка злобно ощерился.
- Что, начальничек, для себя бережёшь? - прохрипел он.
Сергей не сдержался и съездил Пашке по физиономии. Тот отшатнулся, но неудачно: удар пришёлся по носу, обильно потекла кровь. Разъярённый видом собственной крови, Пашка бросился на Сергея. Бедный Пашка! Откуда ему было знать, что Сергей Бугров, учась в институте, занимался в секции самбо и был на хорошем счету. Неуловимое движение - и Пашка грохнулся на землю, распластавшись, как лягушка. Не поняв, что произошло, он вскочил и снова кинулся на Сергея. Ещё одно лёгкое движение и Пашка опять на земле. Потеряв самообладание, он снова и снова бросался на Сергея, и каждый раз оказывался «в портере».
Наконец, он встал и нетвёрдым шагом пошёл к реке умыться. Тропин понял, что его кредо «сила есть - ума не надо» оказалось несостоятельным. Он потерпел позорное поражение на глазах всего лагеря. Этого Пашка перенести не мог и в тот же вечер написал заявление об увольнении. Бугров подписал и отправил Тропина на базу партии для оформления расчёта.
Ася зашла в палатку к рабочим.
- Что, касатики, потеряли мы ударную силу? Теперь придётся вам вкалывать за четверых, пока не прислали замену.
Слово взял Вася.
- Знаешь, Ася, мы тут подумали: не нужна нам, однако, замена. Пришлют опять бузотёра, вроде Пашки. Гольдер сейчас хорошо работать стал, так что справимся втроём.
- Ну, не знаю, - недоверчиво ответила Ася, - Этот участок мы почти кончили, но такой же участок у нас будет на Сытыкане. Вы уверены, что справитесь? Не подведёте?
- Не подведём! - гаркнули все трое.
И ребята действительно не подвели.
В партию прибыл старый знакомый Ефимова - научный сотрудник из московского института по имени Иосиф. Ему нужно было отобрать пробы из кимберлитовых трубок в районе реки Сытыкан. Иосиф очень обрадовался, узнав, что на Сытыкан едет отряд Сергея Бугрова: ему, Иосифу, будет очень удобно жить в лагере отряда и вести свои работы оттуда.
Отряд Бугрова был уже готов к переезду, но поломался вездеход, который теперь ремонтировался на базе стационарной геологической партии. Время шло, и Иосиф с тревогой следил, как уходят бесценные летние дни: ему необходимо было закончить свои работы до выпадения снега. Наконец, он не выдержал, побежал к начальнику стационарной партии Лопухову и упросил его дать ему свой вездеход для поездки на Сытыкан. Надо признаться, что это было нелёгкой задачей: Лопухов далеко не всегда предоставлял свой транспорт посторонним. И вот, однажды утром вездеход прибыл в расположение лагеря Сергея Бугрова. Палатки были демонтированы, всё снаряжение, продукты и инвентарь были уложены в вездеход. Получилась здоровенная груда шмутья. На вершине этой груды сидела Аська и с любопытством наблюдала за Иосифом, который растерянно бегал вокруг вездехода, тщётно пытаясь пристроить куда-нибудь свои рюкзак и спальный мешок. Наконец, всё утряслось, вездеход двинулся и скоро доставил отряд в нужное место.
Иосиф поселился в палатке рабочих. Он быстро нашёл с ними общий язык, в особенности, с Гольдбергом, с которым в свободное время он вёл разговор о литературе. Но свободного времени было немного. Иосиф спозаранку уходил в свои маршруты и возвращался довольно поздно, усталый и голодный. За ужином он выпивал
- Ты же прирожденный гуманитарий, - говорил Иосиф Саше, - Чего тебя в геологию потянуло?
- Я, Иосиф, родился, вырос и живу в городе. Хочу походить по земле, посмотреть на мир собственными глазами. А литература - моё хобби.
В отряде был всего один радиоприёмник и находился он в палатке Бугрова и Сапеги. Однажды Бугров сказал:
- Слушай, Сапега, давай отдадим приёмник Аське. Она ведь одна в палатке, ей скучно.
Сапега удивлённо вытаращил глаза.
- Давай отдадим, - сказал он, - Только что это ты вдруг такой добренький стал?
- Никакой я не добренький, - рассердился Сергей, - Просто так будет справедливее. Рабочих Иосиф развлекает, мы с тобой можем поговорить, а ей некого послушать.
Сергей взял приёмник и отнёс его Асе.
- Вот, княжна Тараканова, - объявил он, - Мы с Сапегой решили тебе приёмник отдать. Пользуйся.
- Ой, спасибо, мальчики, - всплеснула руками Ася, - А как же вы сами без приёмника будете?
- У меня Сапега вместо радио, - сказал Сергей, - Вот только его очень часто трудно выключить.
Быстро промелькнуло короткое северное лето. Выпал первый снег. Иосиф закончил свои маршруты, упаковал пробы в ящики и уехал. Работы на участке Бугрова приближались к завершению. Внезапно заболела Ася. Обычно полевики за сезон приобретают к осени закалку и никакая простуда им не страшна. Но Ася, видимо, переоценила свои физические возможности и простыла. Два дня она выходила на работу, надеясь, что недомогание пройдёт, но на третий день слегла. Не встретив Асю на участке, Сергей вечером зашёл к ней. В палатке было холодно, печка не топилась, хотя дров было много. Аська лежала в спальном мешке, одетая в свитер.
- Что с тобой, княжна Тараканова? - спросил Бугров.
- Да вот, Серёжка, простудилась совсем некстати, - слабым голосом ответила Ася.
- Ну, это всегда бывает некстати, - сказал Сергей. Он приложил ладонь к асиному лбу.
- Ого, да ты прямо пылаешь, - сказал он встревожено, - Надо по рации вызвать вездеход и отправить тебя в больницу.
- Никаких больниц, - заявила Аська, - Денёк полежу и пойду работать.
- Никуда ты не пойдёшь. Попробуем тебя полечить, но если не поможет - всё равно отправим в больницу.
Сергей растопил печку, сходил к себе, порылся в походной аптечке и нашёл какие-то таблетки. Захватив пустое ведро, он вернулся к Асе.
- Съешь эту таблетку, а ведро тебе вместо туалета, - сказал он.
- Ты что, с ума сошёл? - рассердилась Аська, - Только этого и не хватало, чтобы ты за мной горшки выносил!
- Глупая ты, Аська, - спокойно ответил Сергей, - Пойми, нельзя тебе сейчас наружу выскакивать. Мигом продует. И тогда точно в больницу загремишь. И горшки, если потребуется, буду выносить. Так что лежи, слушайся старших и не питюкай.
В палатку вошёл Гольдберг и принёс охапку дров. Вопросительно посмотрел на Сергея.
- Не волнуйся, вылечим твою начальницу, - сказал тот.
Саша вышел и тут же появился Сапега с бутылкой спирта, которую держал для чрезвычайных ситуаций.
- Сейчас мы как следует натопим печку, устроим в палатке Ташкент и будем растирать тебя спиртом, - сказал Сергей, - Завтра будешь как огурчик.
- А ты это видел? - спросила Ася сердито и поднесла к самому носу Бугрова фигу, - Всю жизнь мечтала, чтобы меня кто-то спиртом растирал. Не будет этого, и не пытайся.
Она демонстративно застегнула спальный мешок до самого верха.
- Дура ты, княжна Тараканова, - огорчённо сказал Сергей, - Мы же тебе добра хотим и вовсе не посягаем на твою невинность. Но раз ты не хочешь растираться, мы будем согревать тебя изнутри.
Он налил спирта в эмалированную кружку, разбавил водой, добавил сахару и поставил на печку. Доведя содержимое до горячего состояния, он подал кружку Асе.
- Пей, пока горячее.
- Что это? - спросила Ася.
- Это радикальное морское средство от простуды, - объяснил Сергей, - Пей, не бойся.
Ася сделала глоток и поперхнулась.
- Фу, какая гадость, - сказала она.
- Много ты понимаешь, - обиженно проговорил Сапега, - Это настоящий пиратский грог. Пираты обычно наливают его в миску, крошат туда сухари и хлебают ложками. Это блюдо заменяет им первое, второе и третье, а также завтрак обед и ужин.
- Но я же не пират, - жалобно заявила Аська.
- Ты хуже, чем пират, - ответил Сапега, - Пираты ездят по морям и отбирают деньги у зазевавшихся путешественников, а вы, женщины, бродите по земле и у нас, бедных, добродетельных мужиков отбираете не только деньги, но также душевное равновесие и спокойствие.
- Ой-ой-ой, - насмешливо протянула Ася, - Больно нужны вы мне, бедные мужики с вашей добродетелью.
Морщась от отвращения, Ася всё же допила кружку. «Радикальное пиратское средство» скоро подействовало и девушка заснула. Сапега ушёл к себе, а Бугров сидел, задумавшись, глядя на спящую Асю. Какое-то новое незнакомое чувство проснулось в грубоватой душе Бугрова. «Наверное, трудно этой девчонке работать среди нас мужиков, - думал Сергей, - А ведь вкалывает и ни на что не жалуется. А я только и знаю, что шпыняю её по всяким пустякам, вместо того, чтобы подбодрить её да сказать пару ласковых слов. Всё, надо поменять к ней отношение». Он положил в печку сырых дров, чтобы дольше горели и поддерживали тепло в палатке, потушил керосиновую лампу и вышел, плотно закрыв вход.
- Уснула наша Аська, - сказал он Сапеге, - По-моему, она славная девчонка.
- Все девчонки славные, - философски изрёк Сапега, - Откуда вот только плохие жёны берутся.
Рано утром Сергей отправился проведать Асю. Около её палатки трое рабочих увлечённо рубили дрова. Они уже наготовили столько, что хватило бы на ползимы.
- Эй, мужики, - сказал Сергей, - Остановитесь. Этак вы всю тайгу на нет сведёте. Оставьте немного благодарным потомкам.
Он постучался и вошёл в палатку.
- Как жизнь, княжна Тараканова?
- Жизнь в порядке. Только есть здорово хочется, - ответила Ася.
- Это мы сейчас исправим. А раз появился аппетит, значит, дело пошло на поправку, - обрадовано сказал Сергей.
Он нажарил целую гору лепёшек, открыл банку вишнёвого джема и заварил свежий чай. Придвинул всю еду к асиной постели.
- Никогда ещё не подавали мне завтрак в постель, - засмеялась Ася, - Ты меня так избалуешь.
- Вот и пользуйся моментом, - ответил Сергей, - Эта лафа кончится, как только выздоровеешь.
В тот день он не пошёл на работу. Время от времени он заходил в палатку, подбрасывал дров в печку, кормил Асю.
- Я так совсем ленивая и жирная стану, - сказала она вечером.
- Не успеешь, - ответил Сергей, - Через день-другой начнёшь бегать по профилям и весь жир скинешь.
Действительно, скоро Ася поправилась и смогла быстро закончить свою работу на участке. Ещё до наступления серьёзных холодов партия Ефимова завершила все полевые работы и вылетела в Нюрбу на зимние квартиры.
В Нюрбе полевики привели себя в благопристойный вид, переоделись в цивильное платье и явились на работу в полном параде.
Бугров, сам того не ожидая, сделал Асе комплимент:
- А ты, княжна Тараканова, оказывается красивая.
Аська вспыхнула, но тут же отбрила Сергея:
- Я такая же, как и была. А вот ты никогда ни на кого внимания не обращаешь и любуешься только собственной персоной.
Перед отъездом в Ленинград в партию зашёл попрощаться Саша Гольдберг. Он подарил Асе томик Александра Грина, сделав на титульном листе надпись:
Дорогому начальнику
Асе Таракановой
на память от преданного
рабочего 3 разряда
А. Гольдберга
- Если опять не поступишь в институт, приезжай, - сказал Сапега.
- Теперь точно поступлю, - ответил Саша, - Приеду, когда закончу институт.
Подошёл Новый Год. В клубе экспедиции устраивали новогодний бал. Из зала вынесли стулья и установили большую ёлку. В то время в Нюрбе ещё не было разобщающего людей телевидения, и народ, встретив Новый Год в узком кругу дома, валом валил в клуб, где можно было поговорить, потанцевать, повеселиться. Дамы надевали свои украшения и щеголяли модными туалетами. Мужчины старались соответствовать своим дамам. Посетители, которые по разным причинам не достигли требуемых кондиций, могли исправить это упущение в буфете, где продавалось сухое вино. За порядком в клубе следила группа дружинников. Им вовсе не предписывалось быть трезвыми, но они держали себя строго и бдительно следили за поведением присутствующих и быстро усмиряли неумеренно расшалившихся. В вестибюле мужчины курили и вели кулуарные разговоры. Пока какой-нибудь диалог не заканчивался классической фразой «Пойдём, выйдем» и участники диспута выходили на улицу. Однако крепкий мороз быстро охлаждал разгорячённые головы, и спорщики спешили назад, в тепло и дружно бежали в буфет, чтобы закрепить достигнутое перемирие.
Партия Ефимова присутствовала на балу почти в полном составе. Сапега почти всё время проводил в буфете или вестибюле, где вёл разговоры на абстрактные темы со знакомыми. Ася Тараканова пользовалась успехом: её наперебой приглашали на танцы многочисленные кавалеры. Сергей Бугров не любил танцев. Он стоял у стены, наблюдая за танцующей Аськой и в нём росла глухая ревность к блестящим кавалерам, которые так ловко и непринуждённо вели свою даму в танце, не забывая при этом что-то нашёптывать ей на ухо.
- Серёжа, пойдем потанцуем, - подбежала к нему Ася и потянула за рукав.
- Не мастер я танцевать, - пробовал отговориться Сергей, - Я тебе все ноги оттопаю.
- Ничего, потерплю, - засмеялась Ася и втянула Сергея в бравурный фокстрот.
Сергей скоро почувствовал, что танец у него получается, но только вошёл во вкус, как музыка кончилась.
Сергей отвёл Асю на место, где её тут же пригласили на следующий танец. Сергей постоял немного у стены и вышел в вестибюль. Здесь он покурил, поговорил с кем-то из знакомых, потом оделся в гардеробе и отправился домой.
Сергей Бугров не спеша шёл по пустынной улице Обручева и вдыхал свежий морозный воздух, пытаясь привести в порядок свои мысли. «Неужели я влюбился в Аську? Только этого не хватало. Ведь шансов на взаимность - нуль. Аське нужен умный, культурный, энергичный парень, а не такой замшелый бродяга. Нет, нельзя расслабляться. Нужно перебороть в себе это чувство».
На работе обратили внимание, что Сергей замкнулся в себе и стал грубее в обращении. Ася грустно смотрела на Сергея, пытаясь понять, что с ним происходит. Несколько раз она старалась втянуть его в разговор на производственные темы, но Сергей отвечал вяло, односложно, не выказывая никакого интереса к задаваемым вопросам.
Вскоре после Нового Года Ася получила письмо из Москвы от мамы. Мама писала, что болеет и ей сейчас трудно управляться с Мишкой. Она просила приехать и помочь ей. Ася быстро закончила свои дела, взяла отпуск за два года и улетела в Москву, пообещав вернуться к началу полевого сезона.
Но она не вернулась. На имя начальника партии Ефимова пришло письмо от Аси с заявлением об увольнении. В письме Ася писала, что мама часто болеет, нуждается в уходе, сын Мишка подрастает, требует больше внимания. Ася писала, что ей очень тяжело расставаться с дружным коллективом партии и в заключение передавала приветы персонально каждому сотруднику.
- Ну вот, опять мы без топографа, - заныл Сапега, - Вечно эти женщины подводят.
- Да не бубни ты, - окрысился на него Сергей, - Без тебя тошно. Сам знаешь, если бы не житейские обстоятельства, Аська никуда бы не уехала.
- Да знаю я, знаю, - ответил Сапега, - Только привык я к Аське и даже скучаю по ней.
На место Аси Таракановой был назначен молодой парень Толя Пронь. Теперь отряд Бугрова имел сугубо мужской состав, но сейчас Сергея это не особенно радовало. Несмотря на отъезд Аси, он так и не смог погасить в себе свои чувства к ней.
Однажды Сергей решил написать Асе письмо и попросил Ефимова отдать ему конверт с её обратным адресом, но Ефимов куда-то дел этот конверт и не мог его отыскать. Конечно, Бугров мог сходить в отдел кадров и там узнать адрес Таракановой. Но ему было стыдно идти и наводить справки под насмешливым взглядом девчонок, работавших в отделе кадров.
Прошёл ещё один полевой сезон, и Сергей Бугров осенью поехал в отпуск, который он собирался провести у родственников в Ленинграде. Прилетев в Москву на самолёте, он отправился на Ленинградский вокзал и купил билет на вечерний поезд. До отправления поезда оставалось ещё много времени, и Сергей решил прогуляться по Москве. Проходя по Неглинной мимо Петровского Пассажа, он вдруг увидел в толпе прохожих знакомое лицо. Забыв, что он не в тайге, а на оживлённой московской улице, он заголосил во всё горло:
- Аська! Привет! Вот здорово!
- Серёжка! Какими судьбами? - видно было, что Ася тоже была рада этой встрече.
- Еду в отпуск, в Ленинград, - ответил Сергей, - Слушай, у меня до отправления поезда ещё много времени. Давай найдём где-нибудь кафе и поговорим?
- Не могу, Серёжа, тороплюсь домой. Если хочешь, проводи меня до автобусной остановки, - с сожалением ответила Ася.
Они шли по улице и вели оживлённый разговор. Ася спрашивала про дела экспедиции, партии, про каждого знакомого. Сергей подробно отвечал. Наконец, он спросил:
- Ну, а ты-то как живёшь? Расскажи о себе.
Ася легонько вздохнула.
- Нормально. Сын Мишка растёт, скоро в школу пойдёт. Работаю в небольшой проектной организации. Платят, конечно, не так как в Якутии, но жить можно.
Они уже подходили к автобусной остановке. Ася вдруг сказала:
- А знаешь, я очень часто вспоминаю тебя и наш полевой сезон. Это было радостное и счастливое время.
Сергей хотел сказать, что он тоже очень часто его вспоминает, но в этот момент их обогнал автобус.
- Ой, это мой автобус! Пока! - крикнула Ася. Она кинулась за автобусом и вскочила в него. Автобус тронулся.
Всё это произошло настолько быстро, что Сергей не сразу опомнился. Но он тут же сообразил, судьба чудесным образом свела их в центре десятимиллионной Москвы и тут же растащила в разные стороны. Но нельзя же так! Сергей со всех ног бросился за отъезжающим автобусом, намереваясь догнать его на следующей остановке. Но он скоро понял бессмысленность этой затеи и остановился. Он рассеянно смотрел на мелькающие вдоль улицы автомобили и проклинал самого себя. «Вот ведь охламон дремучий! Упустил девушку. Эх, Аська, упорхнула ты как синяя птица счастья. А я ничего и сказать ей не успел, даже адрес не удосужился спросить. Вот же дубина стоеросовая, идиот семибатюшный»! Он медленно побрёл обратно. Уже было время ехать на вокзал.
- Серёжка! Постой!
Он резко остановился и обернулся. К нему бежала раскрасневшаяся и запыхавшаяся Аська. Сергей схватил её за руки и забормотал невнятно:
- Аська, это ты? Откуда ты взялась? Ведь ты же уехала.
- Доехала до следующей остановки, выскочила из автобуса и побежала обратно. Думала, что не догоню. Я вспомнила, что забыла с тобой попрощаться.
Они стояли держась за руки, посреди людного тротуара, мешая недовольным прохожим, но не обращая на них никакого внимания.