До открытия якутских алмазов мы, местные жители, считали самым ценным полезным ископаемым золото. Ни для кого не было секретом, что на Вилюе оно есть: разработки можно было встретить во многих местах, а по берегу реки, ниже впадения в нее Малой Ботуобии, до сих пор сохранились «останки» старательского поселка. Правда, никто определенно до сих пор не может сказать, какое количество этого драгоценного металла добывалось в те годы. И нельзя исключить тот факт, что в процессе промывки песков могли встретиться алмазы. Доподлинно известны имена двух старателей — Бахмата и Капуллы из Сунтара. Промышляя, они добрались до Крестяха...
Хорошо помню, как в 1926 году у нас останавливался Гавриил Николаев, который перевозил исландский шпат. Он и рассказал моему отцу случай, когда какой-то человек, найдя сверкающий камушек, разбогател, продав его.
— Феоктист, — уговаривал Гавриил отца, — ты постоянно рыбачишь, ну что тебе стоит присматриваться к камням? Увидишь сверкающий да красивый — подбери. Отдашь мне, я продам его, и мы станем богачами.
Чтобы не обидеть гостя, отец, соглашаясь, кивал головой, но намерения заниматься поиском сверкающих камней у него не было. Зато ослепшая бабушка Марья после отъезда Николаева рассказала нам, ребятишкам, сказку о том, что в нашем краю спрятан камень счастья. И тот, кто его отыщет, станет всемогущим, любое его желание исполнится. Если камень найдет парень, в него влюбится самая добрая и красивая девушка, если отыщет девушка, она выйдет замуж за любимого и будет счастлива. Словом, обладателю волшебного камня будет сопутствовать удача. Но найти его сможет самый выносливый, самый благородный, самый смелый...
Шли годы, мы взрослели, и вот когда я впервые увидел первопроходцев, то сразу вспомнил бабушкину сказку... Первым из геологов, с кем я познакомился, был Г.Х. Файнштейн. Это произошло в поселке Улуу-Того осенью, когда природа щедро раздаривала краски, й деревья, еще недавно зеленые, обрели багряно-золотистый цвет. По утрам обильная роса, словно жемчугом, покрывала паутину, а за ночь пауки успевали сплести свои новые охотничьи сети.
Я находился в канцелярии сельсовета, когда услышал чьи-то решительные шаги по коридору. Дверь распахнулась, и вошел незнакомец, поздоровался. Сел. На мгновение прикрыл веками глаза. Я внимательно вгляделся в него — густые черные волосы, аккуратно зачесанные вверх, и плотные бакенбарды скрывали лицо. Нос с горбинкой, как у горного орла... Незнакомец поднял веки, и меня пронзили лучистые живые глаза. Он представился и сообщил, что является начальником Вилюйской партии Тунгусской экспедиции и в это лето из поселка Ербогачен с проводником эвенком Кажиным добрался до Чоны, затем на плотах спустился до Туой-Хаи.
— В следующем году наша партия должна начать разведку в вашем регионе. А сейчас со своим отрядом я хотел бы, если вы выделите опытных, хорошо знающих местность проводников, осмотреть район будущих поисковых работ, — сказал Файнштейн.
Новость была для нас ошеломляющей! Почему же ничего не сказал о том, что в наших краях будут работать геологи, спасенный нами весной Петр Куницын? Я буквально засыпал вопросами моего нового знакомого. Поинтересовался и здоровьем Куницына. Он кратко проинформировал меня, что следующим летом здесь будут работать две-три бригады. В дальнейшем все будет зависеть от результатов их работы. А про Петра Ивановича добавил, что тот сейчас лечится на курорте, поправляет пошатнувшееся здоровье.
— Помогите уточнить и нанести на карту все большие и малые притоки Вилюя, а также острова, мысы и перекаты, — попросил геолог.
Позвав на помощь Филиппа Антонова и Петра Данилова, мы отметили на карте все необходимые данные — вплоть до устья Чоны. А наименования мест ниже устья этой речки Файнштейну назвали Николай Григорьев и Василий Филиппов. Я предложил Григорию Хаимовичу, чтобы он в Верхнем Мейике обратился за помощью к моему другу — председателю колхоза «Ленин суола» Николаю Прокопьевичу Татаканову.
Геологи торопились: на реке могла появиться шуга. Решив все вопросы, начальник партии поблагодарил нас за оказанную помощь, и они двинулись в путь. Все жители поселка высыпали на берег и с добрыми напутствиями проводили геологов, которые, разместившись по трое в двух лодках, начали грести и поднялись вверх по течению. Мы стояли на берегу, пока они были видны...
Файнштейн очень понравился моим землякам. Они сравнивали его с молодцом трехгранным. Это чисто якутское сравнение и как бы ставит знак равенства между сильным, смелым человеком и охотничьим копьем, которое имеет три остро отточенные грани... Вот так запомнилась мне первая моя встреча с первопроходцем, который настойчиво, упорно, целенаправленно шел к заветной цели и первым в Якутии нашел камень счастья.
Опытные проводники доплыли с Файнштейном до устья Чоны, где располагался мой зять А.Н. Калачиков. Афанасий Николаевич выделил геологам трех лошадей. Отряд разделился на две группы — одна под руководством Юрия Хабардина с Николаем Константиновым, Василием и Андреем Ивановыми вернулась в Ербогачен, вторая с проводниками Афанасием Мироновым и его сыном Лордом, возглавляемая самим Файнштейном, все лето работала на Вилюе, планируя завершить работы в Нюрбе.
Есть имена, которые становятся символичными. Таким стал для нас Григорий Хаимович Файнштейн. Стоит назвать эту фамилию, как в один ряд становятся такие понятия, как «Вилюй», «сороковые годы», «первые алмазы»... Мне всегда был симпатичен этот человек и, если представлялась возможность, я не пропускал ни одной встречи с ним. Как-то он рассказал мне свою биографию. Родился Файнштейн в Бурятии, в Сосново-Озерском районе в 1914 году, окончил школу с педагогическим профилем, работал в сельской школе-коммуне, затем несколько лет, до поступления в Иркутский госуниверситет, был трактористом. Первого июля 1939 года, в свой день рождения, он получил диплом инженера-геолога.
Но недолго проработал в Иркутском геологическом управлении — с января 1940 года по октябрь 1945 был в рядах Советской Армии. Военная закалка пригодилась потом, когда он вновь вернулся в геологию. Ему повезло: его наставником был профессор М. М. Одинцов, человек удивительной честности и поистине энциклопедических знаний. Именно Одинцов, работая техруком Тунгусской экспедиции, направил Файнштейна на Вилюй и не ошибся в своем прогнозе. Григорий Хаимович обрел уникальный опыт геолога-алмазника, долгие годы жил в тяжелых полевых условиях. Защитил кандидатскую диссертацию, за открытие вилюйских алмазов стал лауреатом Ленинской премии.
Без преувеличения могу сказать — в Якутии нет человека, который бы его не знал.
Думал ли я, что моя первая встреча с Григорием Хаимовичем станет в некотором роде символичной и потом во многом события моей жизни переплетутся и с жизнью самого Файнштейна, и с работой геологоразведчиков? Думал ли я, что эти события направят русло моей жизни совсем в другую сторону? Думал ли, что уже в преклонные годы я пойму, что это был самый значительный период и в моей личной судьбе, и в жизни моей республики? «Доносится из времени былого, из опаленных памятью годов моих друзей немеркнущее слово из ближних и из дальних городов. Отважные, веселые, лихие, богатырями я назвал бы вас. Вам не страшна ни лютая стихия, ни трудности... Ведь вы нашли алмаз! Вы помните седые перекаты, вилюйскую холодную волну? Смогли вы, геологии солдаты, открытием обрадовать страну!».
Когда я писал эти стихи, то имел в виду прежде всего первого геолога, встретившегося мне на пути — Файнштейна...
Комментариев нет:
Отправить комментарий