Пик весеннего половодья. Раннее утро. Восходящее солнце осветило лысую вершину Туой-Хаи. Над спящим селом медленно проплывали клочья тумана. Шумела река, над которой летали, разминая крылья, утки и чайки. Начались брачные игры у кукушек, которые, словно соревнуясь, старались перекуковать друг друга, а некоторые от чрезмерного усердия срывались с ритма. Бекас с полосатой спиной, как у бурундука, пронзительно свистел, то взмывая ввысь, то стремительно падая вниз. Порой казалось, что вот-вот он упадет и разобьется, но перед самой землей он выполнял изумительные виражи и снова поднимался в небо. Про эту птицу мне мать рассказывала, что когда Бог решал, кому и сколько высиживать яиц, то чирку выделил десять, а ему, бекасу, всего четыре. Обиделся он и выпалил, задрав клюв: «Вот сейчас поднимусь высоко-высоко в небо и разобьюсь о землю»! И с тех пор бекас пугает Бога самоубийством...
К берегу реки подошли трое — Д. М. Васильев, И. С. Данилов и К. И. Иванов. Предстоял важный момент, который нельзя было упустить: прибытие Вилюйской партии Тунгусской экспедиции, которая перезимовала в верховьях Чоны и по половодью теперь сплавлялась... Я написал «важный момент» и задумался... Нет, не те слова — исторический момент — это будет точнее. Ибо это событие в корне изменило жизнь моих земляков. И поэтому я, хоть и не присутствовал лично при этой встрече, решил ее воспроизвести, ибо нельзя ее было не описать в мемуарах...
Иван Семенович, председатель колхоза имени Ленина, рассказал друзьям, как ему когда-то поведал старый учитель Петр Хрисанфович Староватов о том, что на Чоне есть ценные минералы. А в музее Вилюйска находится оригинальный камень, доставленный с этой реки. Но, посетовал Данилов, был он тогда молодым и этому рассказу не придал особого значения, а с годами и вовсе забыл о нем. И очень жаль, что вспомнил только сейчас. А то мог бы в прошлом году рассказать об этом Григорию Хаимовичу. Может, этот рассказ смог бы хоть чем-то помочь геологу, как знать...
— Вот если б они что-нибудь интересное нашли в наших краях, смотришь, и жизнь бы наша изменилась, и выбрались бы мы из нищеты, — сказал Иван Семенович. — Давайте попросим геологов, чтобы они в наших местах оставили маленький поисковый отряд, — вновь обратился он к своим собеседникам. Но они не поддержали своего товарища, так как все знали, что такое сделать невозможно.
А солнце поднималось все выше и выше. Село проснулось. К берегу потянулись вереницы женщин с ведрами. И не было никого, кто бы не поднял голову вверх — все ждали появления геологоразведчиков. Вдруг кто-то громко крикнул:
— Плывут! Плывут! Смотрите!
По широкой от половодья реке плыли новенькие лодки. И людям они показались издали чуть ли не пароходом — настолько они выглядели внушительно, особенно по сравнению с нашими плоскодонками. И теперь уже вся деревня, от мала до велика, высыпала на берег. Меж людьми сновали, радостно повизгивая, собаки, которым передалось трепетное волнение, охватившее всех.
Первая лодка, на которой был поднят красный флаг, под аккомпанемент музыки, льющейся из радиоприемника, причалила к берегу. Из нее резво спрыгнул на берег человек с полевой сумкой через плечо, поднял соединенные руки над головой и звонко произнес:
— Здравствуйте, дорогие товарищи!
— Добро пожаловать! — ответили ему дружным хором.
Подошли остальные лодки, все выпрыгнули на берег и стали
знакомиться с жителями села.
У геологов времени было в обрез и, не теряя ни минуты, Г.X. Файнштейн и Ю.И. Хабардин сразу же решили с руководителями наслега возникшие у них проблемы. Было решено часть продуктов, которые могли испортиться от сырости, оставить здесь, а взамен им были выписаны наряды на получение таких же продуктов в Садыне. Более пяти тонн съестных припасов разгрузили геологи.
Парни из села, уже год трудившиеся в экспедиции, вновь изъявили желание продолжить работу у геологов и умчались домой, к родителям, чтоб получить их разрешение на отъезд. Среди тех, кто хотел остаться с геологами, был и Андрей Иванов. Он был круглым сиротой, долгие годы воспитывался у дяди, а потом подружился с радиотехником Борисом Дедюкиным, русским, и стал жить у него. Как ни жалко было Борису отпускать своего воспитанника, он понимал, что Андрею с геологами будет интересней, и разрешил ему уехать. А родная сестра Иванова свое согласие уже подтвердила... Отплытие наметили на вечер.
У якутов считалось большим грехом, когда гость уходил ненакормленным. И еще до того, как. приплыли геологи, так как столовой здесь не было, было намечено, что гостей примут все. Каждая семья готовилась к встрече, старались друг перед другом не ударить лицом в грязь. Народу в селе было немного, поэтому к каждому дому привели по четыре-пять человек.
Наслег преобразился: праздничное оживление, гомон, смех, шутки, музыка — все свидетельствовало о сердечности встречи и об этом знаменательном дне, который вошел в память нескольких поколений... И у хозяев, и у гостей было отличное настроение, все ощущали, что эта встреча символичная. Дружной толпой проводили геологов к берегу, и лодочная «флотилия» двинулась по Чоне. Вместе с геологами уезжали и местные парни, им предстояло пройти долгий, утомительный путь к алмазам...
Сопровождать лодки через пороги взялся опытный лоцман Алексей Петрович Амбросьев. У него был богатый опыт сплавщика лодок и плотов как через Малый, так и через Большой Хан. Когда лодки, подхваченные стремительным течением, устремились вниз, люди на берегу закричали:
— Счастливого пути! Удачи!
С лодок и с берега раздавались ружейные салюты. Настроение у отплывающих было приподнятое. И было от чего: вовремя выехали с верховьев реки, решили вопрос с продовольствием, нашли контакт с местным населением, которое встретило их как родных. И теперь все их помыслы были там, где предстояло работать, все устремления были направлены туда, где могла быть Удача!
Когда геологи доплыли до подпора, то убедились в правоте лоцмана Амбросьева: по стоячей воде до Вилюя не добраться. Пришлось из подручного материала — мешков и палатки — изготовить на скорую руку паруса. Еды было вдоволь: к консервам не прикасались, импровизированные столы ломились от утятины и разных сортов рыбы. Экономили время и к берегу не приставали, еду готовили прямо в лодках.
В устье Чоны располагался маленький поселок — колхоз имени Кирова. Здесь планировалась остановка, чтоб подготовиться к переходу через пороги Малый и Большой Хан. Лодки причалили к берегу, их встретили руководители колхоза А. Н. Калачиков и В. Н. Мытыканов, а также все население поселка. После совместного обсуждения было решено построить специальный плот из шестидесяти бревен. Амбросьев следил, чтобы точно соблюдалась технология: бревна не были жестко скреплены между собой, не было ни накладок, ни скоб, ни гвоздей — в качестве связующего материала могли использоваться только ивовые прутья. Плот на гибкой связке не срезает волну, а пропускает нахлынувшую воду сквозь себя. И при умелом управлении без большого риска позволяет проходить пороги — более надежного средства нет.
И плот вышел на славу! На нем хорошо укрепили груз, из сырой ели изготовили четыре весла, к каждому из них, до порога, определили по два человека. Перед отплытием посидели на берегу, попили чаю, покурили, тепло попрощались с жителями и оттолкнулись от берега. Алексей Коненкин и Юрий Хабардин с рабочими помахали ехавшим вдоль берега на лошадях Григорию Хаимовичу, которого сопровождали Степан Семенов и Иван Павлов.
Комментариев нет:
Отправить комментарий